Дело, которым человек регулярно занимается единственно потому, что оно доставляет ему удовольствие.
Для меня таким делом с детства было сочинение стихов. Рождались они у меня, как правило, непредумышленно, а после появления иногда начинали жить своей собственной жизнью. Так, один из моих школьных друзей Фима Эпштейн после первых нескольких рюмок обычно пел возникшую у меня в ответ на постоянно передаваемую по радио “Застольную” Бетховена “Подстольную”, начинавшуюся словами: “Постой, встать не пытайся пока. Водки все просит нутро. Последний разочек, эй, Бетси, тащи-ка ведро. Стаканов нам не надо, мы пьем из ведер прямо. Ей-богу, зачем нам стаканы? Мы их еще спьяну сожрем.” А “Гимн Третьего броненепромокаемого дивизиона”, пришедший мне в голову в Синявинских болотах, вся наша батарея пела во время походов в баню. Несколько моих солдатских стихотворений были напечатаны во фронтовых газетах. Некоторые из них потом входили в программы фронтовых концертных бригад.
В течение последующих пятидесяти лет моей жизни еще несколько раз у меня возникало странное желание увидеть горестные заметы своего сердца на страницах советской печати. В 1985 году я показал подборку своих стихов о войне в журнале “Юность” – поэтам Александру Дементьеву и Натану Злотникову. Первый был тогда главным редактором этого журнала, второй заведовал отделом поэзии. Вскоре два стихотворения – “Баллада о шопоте” и “ППЖ” были напечатаны. Второй раз я сунулся в журнал “Знамя”, к которому с начала 80-х годов тоже стал относиться с уважением. Но тут номер не прошел – мне прислали следующее письмецо:
Многоуважаемый товарищ!
С большим интересом рассмотрели Вашу рукопись. Стихи, вошедшие в нее, особенно те, что написаны во время войны, оставляют впечатление пронзительного человеческого документа. Однако с точки зрения поэтической они недостаточно самобытны и оригинальны, поэтому мы не сможем использовать их на страницах журнала “Знамя”.
Консультант отдела поэзии Т. А. Бек
15.3.1987
Может, оно и к лучшему, прикинул я, призадумавшись над словом “использовать”. Кто их знает, какие у них там в редакции обычаи. Может, ставят на рассматриваемые рукописи чашки с кофе или, неровен час, кладут нарезанную колбасу – чтоб не запачкать разложенные на столах более самобытные рукописи…
Прошло еще пять лет, и около полусотни моих стихов, сочиненных в разные годы, вошли в маленькую книжечку, изданную тиражом в несколько сотен экземпляров московским издательством “Текст”. Стихи для нее отобрал мой друг Михаил Борисович Черненко. Обложку и вообще весь дизайн
сотворил другой мой друг – Семен Соломонович Верховский.Так что, возможно, и без дальнейших потуг “весь я не умру, душа в заветной лире” и т. д.
И все-таки впечатление “пронзительного человеческого документа”, произведенное моими стихами на дочь знаменитого автора “Волоколамского шоссе” и “Нового назначения”, подвигло меня на включение некоторых из них в “Я-Энциклопедию”, не слишком заботясь об их “оригинальности с точки зрения поэтической”.
***
Быть может, так себе стишата.
Но все равно любезны мне –
как желторотые опята,
растущие на старом пне.
1984
--------------------------------------------------------------------------------------------------------
См. также: НАЧАЛО, ЛО, ПОЛНАЯ РИФМА, РЕМИНИСЦЕНЦИИ, ЛЕРМОНТОВ, НЕЗНАКОМКА, ПАСТЕРНАК, БУЛАТ, МАШИНА ВРЕМЕНИ, ЦАРЕВНА-НЕСМЕЯНА, БОЛДИНСКАЯ ОСЕНЬ ЧЕХОВА.
|
|
|
|
|
 |
